землю. Сбывается твоя мечта! Смотри на нас! Забудь о жрецах, что запели последние песни. Забудь о богах, что оставили своих предков. Забудь о посланной тобой твари, что почти поглотила солнце. Смотри на нас!

Смотри, как твои детища беснуются в Хандельсби. Как бесконечна их радость! Как безгранична твоя власть! Всех пожрали твари. Не ржут больше кони, не мычат коровы, не урчат свиньи, не лают собаки, не блеют овцы, не мекают козы. И лишь несколько человек еще дышат этим воздухом.

Смотри, Бездна, как извиваются их жалкие тощие тела, привязанные к столбам! Смотри, Бездна, как ничтожны их помыслы! Смотри, Бездна, как пусты их думы! Ни единой руны за их плечами, ни единого ребенка из их чресел, ни единого свободного дня в их жизни!

Смотри, Бездна, как разевают они рты! Смотри, Бездна, как тонка их кожа! Смотри, Бездна, как красна их кровь! Смотри, Бездна, как хрупки их кости!

Смотри, Бездна, как насытились твои чада! Смотри, Бездна, как…

Восток в восьмой раз окрасился красками, снова обещая рассвет. Но семижды он уже обманывал нас. Мы стояли, покрытые кровью рабов, и ждали.

Проснулись ли перепившие боги? Услышит ли Фомрир песнь жрецов, вспомнит ли, что должен сделать? Не учуяли ли твари курения высоко в горах?

И первый яркий луч прорвался в щель между гор.

И полетели в стороны маски и личины. Покрасневшим снегом матери стирали с лиц детей краску, отдирали рога и уши, отрывали лапы и хвосты.

И взметнулись тугие огненные плети, сжигая твариные обличья. Уже не звериные рыки, а радостные возгласы летели в небо. Со всех сторон слышались чистые звонкие звуки луров.

Солнце взошло!

Я содрал с себя деревянную маску, швырнул ее в огонь, чувствуя, как вместе с ней сгорают и мои страхи, и тяжесть, что накопилась за эти бесконечные ночи. И завопил от восторга!

Потом были песни. Потом были танцы. Потом были угощения возле каждого дома. Меня обнимали незнакомые девушки. Со мной пили незнакомые мужчины. И я, позабыв о пяти рунах, играл с детьми в снежки, подбрасывал их в воздух, прыгал через костер.

Солнце вскоре скрылось за горами. Но мы точно знали, что завтра оно вернется вновь.

Глава 9

И потянулись долгие зимние ночи и короткие зимние дни. Мы приветствовали солнце каждое утро. Мы встретили изможденных жрецов, которые спустились с гор после Вардрунн. Они выглядели так, будто сквозь льды, снега и ветра сходили к жилищу богов, прорвались через сотни тварей, сразились с Сидансуджей без Фомрира, а возвращаясь, переплыли северные моря без корабля.

Нет, не хотел бы я стать мамировым жрецом. Не щадит он своих почитателей. И я говорю не только про пальцы. Кто добровольно согласится впустить в себя частичку тьмы, частичку Бездны, чтобы лучше видеть волю богов? Кто возьмет в руки топор и опустит на собственную руку? Кто откажется от продолжения рода? Мамир не требует этого от жрецов, но какая семья отдаст девицу в жены такому человеку? Не проявится ли Бездна через его ребенка?

Потому чаще всего жрецами становятся не в буйной юности и не в могучей зрелости. Говорят, что лишь прожив правильную жизнь, пройдя через всё, что можно пройти: любовь, брак, ненависть, рождение детей, убийство врагов; лишь после этого мужчина может отречься от земного и прислушиваться к иным голосам. А еще говорят, что Мамир посылает избранным испытание. Страшное, ломающее, приближающее к Бездне. Такое было у Эрна, но он не смог его превозмочь и стал тварью.

Не раз мы с Дагом бегали за Эмануэлем, жрецом Сторбаша, в надежде узнать его тайну. Гадали, что случилось в его прошлой жизни. Может, твари убили его семью? Может, Бездна одурманила его голову, и он своими руками погубил верного друга? Может, сжег им самим построенный корабль? Его имя было не нашим, привезенным из чужих земель, хотя Эмануэль по лицу и говору точно местный.

Я спрашивал отца, но тот отмахнулся. Сказал лишь, что Эмануэль когда-то служил чужим богам, но отрекся от них и стал голосом Мамира.

Сейчас мне думалось, что Эмануэль когда-то кланялся солнцу, потому он был таким тощим и высохшим. Попробуй не есть мясо и не пить пиво целый год! Хорошо, хоть не помер.

Вот интересно, почему один только Мамир среди всех богов обзавелся жрецами? Орсовы женщины не в счет, они живут, как обычные бабы: выходят замуж, рожают детей, следят за домом, готовят ужин, только и разницы, что ведают травы и могут лечить. Их жрицами никто не называет. Орсовы женщины и всё. Женщины, на которых лежит милость Орсы.

И при том никто больше Мамиру и не возносит хвалы. Ярлы и конунги славят Скирира, воины — Фомрира, кузнецы и ремесленники — Корлеха, рыбаки — Миринна, моряки — Нарла. И не зазорно воздавать почести всем богам по очереди, ведь мужчина должен уметь и сражаться, и мастерить, и рыбачить, и на лодке ходить. Даже у младшенького Свальди и то музыканты да скальды в подопечных ходят.

А ведь именно Мамир создал людей. И Эмануэль особо любил рассказывать эту историю, напоминал, кому мы обязаны появлением на свет.

— Давным давно, говорил он, — когда боги были молоды, Мамир-судьбоплет сидел на скале и предавался размышлениям. Вроде бы боги побеждали и морских, и первородных тварей, но бои эти не всегда проходили легко, ибо хоть боги и велики и могучи, но плоть от плоти и кровь от крови сего мира. Боялся Мамир мудрейший, что породит пучина морская или бездна земная таких тварей, что непобедимы для богов будут.

Долго думал Мамир, но не находил мудростью путь, пока однажды не увидел, как Корлех, мастер ремёсел, добывает медные самородки, как дробит их каменным молотом, как плавит в жарком огне, смешивая с оловом, рождая из пламени новый, более крепкий металл. Как Фольси-земледелец выращивает и молотит зерно. Как Орса жерновами мелет зерно да из муки хлеба выпекает. Понял Мамир, что руками можно сделать что угодно, и новых богов бог тоже может создать.

Ушёл Мамир в далёкие пещеры, где трижды три года размышлял и руны судьбы бросал, пока не стал ему ясен путь.

Вышел Мамир из глубоких пещер и принялся за дело. Попросил Корлеха сделать большой глиняный горшок и обжечь его не в огненной горе, а в печи. Спрятал в сырой глине колючку Мамир, дабы укололся Корлех-гончар и свою кровь в глину вмешал.

Вырвал судьбоплет у Фольси волос, а у Орсы